13
сентября 1920 г. В.Н. Муравьев подал прошение в Духовный Собор Лавры с
просьбой принять его в число братии, на что получил согласие и первое
монастырское послушание- послушание пономаря. В это же время
послушницей Воскресенского Новодевичьего монастыря стала супруга
Василия Николаевича- Ольга. Все имевшееся Муравьевы пожертвовали на
нужды обителей. Только в Лавру Василий Николаевич передал 40 000 рублей
в золотой монете - по тому времени целое состояние!
Уже 26 октября владыка
Вениамин благословил
постричь в монашество послушника Василия Муравьева одновременно с
Ольгой Муравьевой. 29 октября 1920 г. наместник Лавры
архимандрит Николай (Ярушевич)
постриг
послушника Василия Муравьева в монашество с наречением ему имени
Варнава в честь духовного отца, старца Варнавы Гефсиманского. Тогда же
в Воскресенском Ново-девичьем монастыре Петрограда была пострижена в
монашество и Ольга Ивановна Муравьева с наречением ей имени Христина.
Свершилось! Исполнилось заветное
желание Василия Николаевича Муравьева. Цель, к которой настойчиво и
терпеливо он шел почти сорок пять лет, была достигнута
Вскоре брата Варнаву рукоположили в иеродиакона,
поставив
заведовать кладбищенской конторой. Послушание на кладбище, доставшееся
о. Варнаве, было одним из наиболее сложных в обители. Страну охватило
пламя междоусобной брани. Красные убивали белых, белые убивали красных.
На Никольском, Тихвинском и Лазаревском кладбищах плач стоял
непрестанный. В храмах Александро-Невской Лавры отпевание следовало за
отпеванием, панихида - за панихидой.
Провожать почивших, утешать
родных и близких
погибших... Это была первая школа духовного врачевания и
наставничества, которую прошел будущий о. Серафим, вырицкий
старец-утешитель, молитвенник за сирот и страждущих, предстатель пред
Господом за всю Русскую землю.
Всех поражала его
необыкновенная
целеустремленность и строгость к себе: в редкие свободные часы о.
Варнаву часто заставали в обширной библиотеке Лавры, ночи же напролет
проводил подвижник в молитвенном предстоянии Господу, так что свет в
окнах его келлии бывал виден до самого рассвета.
Активное участие принимал о.
Варнава в
деятельности Александро-Невского братства, ставившего целью защиту в
эти годы святой Православной веры от гонителей.
Тем не менее, монашеская жизнь
в Лавре не
только не угасла, но переживала небывалый подъем. Обитель была
настоящим центром церковной жизни Петрограда.
Именно в это время сложились
удивительной
теплоты отношения между лаврским иеродиаконом Варнавой и митрополитом
Петроградским Вениамином. Смиренный и кроткий, владыка был человеком
удивительно доступным. В обычае у него были ежедневные прогулки по
Никольскому кладбищу Лавры, где находилась контора о. Варнавы. Таким
образом, подвижники имели возможность часто видеться и беседовать о
многом.
11 сентября 1921 г., в день
Усекновения главы
святого Иоанна Предтечи - подвигоположника и покровителя монашества-
митрополит Вениамин возвел о. Варнаву в иеромонаха. И здесь заметно
особое смотрение Божие об о. Варнаве, сподобившемся соединить
ангельский чин иночества с благодатию священства именно в этот
иноческий праздник, день усиленного церковного поста и сугубого
покаяния.
Вместе с благим игом
священства понес
иеромонах Варнава и новое послушание - главного свечника Лавры.
Служение о. Варнавы всегда отличалось неподдельной искренностью. Как
вспоминают очевидцы, за литургией лицо его озарялось духовной радостью,
и неслучайно, что на богослужения с участием иеромонаха Варнавы
(Муравьева) всегда собиралось множество народа. Все стремились
послушать его проповеди, отличавшиеся простотой и доступностью.
Сказывался многолетний опыт подвижничества в миру. Бывший петербургский
купец хорошо знал жизнь людей разных сословий от простолюдина до
утонченного интеллигента, их духовные нужды и затруднения. Именно в это
время души многих верующих потянулись к простому и кроткому о. Варнаве.
Все шире становился круг его духовных чад, а у дверей его келлии все
чаще стали появляться посетители, пришедшие за духовным советом и
утешением. Руководство преподобного Варнавы Гефсиманского, приобщение к
церковной традиции и опыту святых отцов послужили кратчайшим и
удобнейшим путем его восхождения к старчеству.
Гонения на верующих не только
не прекращались,
но становились все более лютыми. Никто из иноков Лавры, выходя утром к
богослужениям и на послушания, не был уверен, что вернется к вечеру в
свою келлию. Особой скорбью отозвались в душе о. Варнавы аресты его
друзей и сподвижников, братчиков и насельников Лавры. Как невосполнимую
утрату переживал о. Варнава расстрел большевиками владыки Вениамина-
несравненного наставника и близкого друга.
17 июля 1922 г., едва только
о. Варнава успел
вернуться из поездки на родину в Ярославскую губернию для встречи с
больной матерью, в Петрограде и Лавре началась обновленческая смута.
Вместе с духовником обители архимандритом Сергием (Бирюковым) в эти
тревожные годы он стал настоящей опорой для братии, тяжко переживавшей
как нападки на Церковь извне, так и внутрицерковные разделения и
соблазны.
Неудивительно, что в скором
времени после
описанных событий руководство и братия Лавры решили избрать иеромонаха
Варнаву (Муравьева) членом Духовного Собора, с назначением его на один
из ключевых административных постов Лавры - пост казначея.
В течение второй половины 1926
г. архимандрит
Сергий (Бирюков) стал готовить о. Варнаву к принятию послушания
духовника. С любовью наставлял он своего преемника, который с ответной
любовью принимал эти наставления.
Требования, которые
предъявлялись к духовному
руководителю Лавры, были весьма высокими. Уже само слово
«старец»
обязывало к очень и очень многому...
Перед тем как начать
свое старческое
служение, о. Варнава выразил желание облечься в великую схиму. Точная
дата принятия о. Варнавой (Муравьевым) великого ангельского образа пока
не установлена. Известно, что произошло это на рубеже 1926-1927 гг. При
постриге в великую схиму он был наречен именем Серафим в честь святого
преподобного Серафима Саровского чудотворца, которому всеми силами
стремился подражать о. Варнава в течение всей предыдущей жизни.
В жизнеописании прп.
старца
Варнавы
Гефсиманского, изданном в 1907 г., есть упоминание о неком его духовном
сыне, петербургском купце В. Н. М-ве, видевшем удивительный сон. Наш
читатель без труда узнает здесь Василия Николаевича Муравьева, которому
Промыслом Божиим через двадцать лет суждено было стать духовником
Свято-Троицкой Александре-Невской Лавры.
"Виделось мне, - говорил он, -
будто я иду на
богомолье в Никольский монастырь, что близ моей родины в Гороховецком
уезде (неподалеку от Иверско-Выксунского женского монастыря,
основанного преподобным отцом Варнавой. Прим. авт.) Во сне дорога
показалась мне незнакомою, и я блуждал по лесу. Вдруг вижу: впереди
меня идет старец с сумой за плечами и в руках топорик. Поравнявшись со
старцем, я спросил у него, как пройти в Никольский монастырь. Старец
сказал: "Пойдем, проведу тебя, я туда же иду". Вглядываясь в своего
спутника, я признал в нем о. Серафима (святого прп. Серафима
Саровского) и сам спросил у него: "Батюшка, вы будете отец Серафим?"
"Да, я Серафим", - ответил мне
старец и мы
продолжали свой путь по лесу. Отец Серафим остановился подле
попавшегося нам большого пня и сел на него, положив около ног суму и
топорик. Сел рядом с ним и я. Вдруг с другой стороны от меня неожиданно
явился батюшка Варнава и сел подле меня так, что я оказался среди обоих
старцев, которые были очень радостны, облобызались между собой и стали
что-то говорить. Но что они говорили между собой, я не мог понять и
проснулся". Батюшка Варнава, выслушав этот рассказ, только весело
заметил: "Ну вот, был между нами, а не слыхал, что говорили!".
В пророческом сне открылась
Василию Муравьеву
его глубокая мистическая связь с этими великими подвижниками. С
необычайным благоговением относился он к обоим старцам, постоянно
призывал их в молитвах, и не случайно его первое монашеское имя -
Варнава, а второе - Серафим.
|
иеросхимонах Серафим
(Муравьев) |
Вскоре по принятии о. Варнавой
великой схимы
состоялось общее собрание братии Свято-Троицкой Александро-Невской
Лавры. На нем иеросхимонах Серафим (Муравьев) был избран духовным
руководителем и членом Духовного Собора Лавры. Прозвучали теплые
напутственные слова, и смиренный инок приступил к несению своего нового
послушания.
Молва о благодатном старце о.
Серафиме широко
разнеслась по северной столице и за ее пределами. С раннего утра до
глубокой ночи стекалось к келлии батюшки все больше людей, ищущих
благословения, совета в трудных обстоятельствах, молитвенной помощи и
утешения в скорбях. Он стал воистину народным духовником.
Сочетая в себе высочайшие
духовные дарования с
богатым практическим жизненным опытом, о. Серафим был поистине
незаменимым наставником. Под его окормлением находилось множество
духовных чад - мирян, иноков, священников и архиереев Русской
Православной Церкви.
Говорил батюшка, как правило,
коротко, но
очень сильно, вкладывая в душу собеседника самое для нее существенное.
Если требовалось, беседовал подолгу, врачуя душевные немощи подопечных
бальзамом Слова Божия, святоотеческих наставлений и мудрых советов,
проверенных на собственном духовном опыте.
Порою одной, кротко
произнесенной фразой, он
несказанно ободрял своих духовных чад: "Молись...". "Терпи...".
"Господь умирит злобное сердце...", "Святой преподобный Серафим
поможет...", "Господь исцелит...", "Николай угодник вразумит твое
чадо...", "Матерь Божия не оставит землю Русскую..." И сбывались слова
старца- отступали скорби и невзгоды.
"Не сетуй на тяжесть креста, в
день скорби
поведай печаль Твою Господу, и Он утешит тебя", - наставлял батюшка
тихим и мягким голосом, в котором всегда звучали какие-то особенные,
теплые нотки.
"Уж сколько мы от Бога ни
бегаем, все равно
никуда не уйдем! Будем же умолять Господа, чтобы сохранил Он нас в
верности Святой Православной Церкви", - с чувством глубокой веры
говорил батюшка. По его советам многие оставляли греховную жизнь,
стремились к духовному совершенствованию, забывая мирские привычки и
пристрастия.
К концу 20-х годов относится
одно из наиболее
ранних свидетельств о благодатном даре батюшки исцелять больных.
Женщина, одержимая нечистым духом, полностью избавилась от его власти
сразу, как только о. Серафим помолился над нею и помазал елеем от
лампады.
Келлия батюшки находилась на
втором этаже
Феодоровского корпуса Лавры. Если о.Серафим не принимал исповедников в
Свято-Троицком соборе, то нескончаемая вереница посетителей тянулась
сюда, к дверям его келлии. Здесь, возле Казанской иконы Пресвятой
Богородицы, образов великомученика и целителя Пантелеимона и прп.
Серафима Саровского (Согласно завещанию старца иеросхимонаха Серафима
(Муравьева) эти иконы ныне находятся в храме в честь Казанской иконы
Пресвятой Богородицы поселка Вырица), стоял аналой с Евангелием и
крестом.
"Ныне пришло время покаяния и
исповедничетва,
- укреплял всех о. Серафим, - Самим Господом определено русскому народу
наказание за грехи, и пока Сам Господь не помилует России, бессмыслено
идти против Его святой воли. Мрачная ночь надолго покроет землю
Русскую, много нас ждет впереди страданий и горестей. Поэтому Господь и
научает нас: "Терпением вашим спасете души ваши" (Лк. 21, 19). Нам же
остается только уповать на Бога и умолять Его о прощении. Будем
помнить, что "Бог есть любовь" (1 Ин. 4, 16), и надеятся на Его
неизреченное милосердие…" Многим в ту пору советовал
обращаться к
молитве Иисусовой: "Непрестанная молитва покаяния есть самое лучшее
средство единения духа человеческого с Духом Божиим. В то же время она
есть меч духовный, истребляющий вскякий грех". Старец предвидел
усиление открытых гонений, когда вся Россия превратится в единый
концентрационный лагерь, и умная Иисусова молитва, которой нельзя
забывать его духовным чадам, станет добрым средством спасения
христианской души, оказавшейся в условиях безбожного государства.
На поприще духовника Александро-Невской Лавры иеросхимонах
Серафим
(Муравьев) пребывал почти три года. Во время ежедневных многочасовых
исповедей батюшке приходилось подолгу стоять на холодном каменном полу
Свято-Троицкого собора. Главный храм Лавры в ту тяжелую пору за
недостатком дров почти не отапливался, и на стенах часто выступал иней.
В особо холодные дни священнослужители вместе с молящимися переходили в
церковь Сошествия Святого Духа, где было несколько теплее. Однако о.
Серафим мало заботился о собственном удобстве. Известен случай, когда
старец непрерывно принимал исповедников на протяжении двух суток.
Постоянное
переохлаждение,
неимоверные
физические и душевные перегрузки (сколько чужого горя принимал на себя
старец!) постепенно дали о себе знать, и здоровье о. Серафима резко
ухудшилось. Врачи признали одновременно межреберную невралгию,
ревматизм и закупорку вен нижних конечностей. Боли в ногах усилились и
стали невыносимыми. Долгое время о. Серафим никому не говорил о болезни
и мужественно продолжал служить и исповедовать. Лицо же старца было
всегда озарено такой светлой радостью, что никто из братии подумать не
мог, что батюшка в то же время терпит настоящую муку. Порою лишь голос
его становился едва слышным. Настал день, когда о. Серафим просто не
смог подняться с постели.
Новое испытание -
болезнь - принял батюшка с удивительным спокойствием и благодушным
терпением, словно очередное послушание от Бога. Не было в нем ни
малодушия, ни недовольства.
Непрестанно воссылая
благодарения Господу,
батюшка говорил сочувствующим: "Я, грешный, еще не этого достоин! Есть
люди, которые и не такие болезни терпят!"
Время шло, но, несмотря на
усилия врачей,
здоровье старца продолжало ухудшаться. Ему шел тогда 64-й год.
Появились застойные явления в легких и сердечная недостаточность.
Медики настоятельно советовали выехать из города в зеленую зону. В
качестве климатического курорта была рекомендована Вырица. Возвышенная
местность, вековой смешанный лес с преобладанием хвойных пород, сухая
песчаная почва и целебный воздух - все это должно было благотворно
повлиять на здоровье батюшки. Врачи утверждали, что только пребывание в
подобном климате может укрепить силы о. Серафима.
Старец ехать наотрез отказался - так тяжело было расстаться ему со
своим служением и со многочисленными духовными чадами. Предвидя скорое
начало новой волны гонений и полное разорение Лавры, батюшка искренне
желал разделить эти страдания со всей братией
Однако, воля Божия о нем была
иной. Митрополит
Серафим (Чичагов), который в миру имел профессию
врача, ознакомился с заключением медицинской комиссии и немедленно
благословил переезд. Смиренному духовнику Лавры оставалось только
принять это за послушание. К лету 1930 г. о. Серафим покинул город
святого апостола Петра. Вместе с ним, по благословению владыки, в
Вырицу отправились схимонахиня Серафима (в миру- Ольга Ивановна
Муравьева) и их двенадцатилетняя внучка Маргарита - юная послушница
Воскресенского Новодевичьего монастыря. Они и прежде часто приезжали в
Лавру, навещая о. Серафима. Теперь уход за ним и забота о его здоровье
стали главным их послушанием.